Лука Лонги. Портрет Джулии Фарнезе

Лука Лонги
Портрет Джулии Фарнезе

***

… на обед в тот день подавали жареного павлина, жареного лебедя, жареного зайца, гуся, фаршированного поросенком, щуку, фаршированную угрем, кабанью голову, кровяных колбас, традиционный ломбардский пирог в виде крепости, ну и мелко порубленных трясогузок — чем мельче птица, тем вкуснее, считает папа. А самое вкусное паштет из соловьиных языков. Фу!
Мы с Руру ели красиво вырезанную морковь.
Взрослые болтали. Говорили о том, что венецианцы наступают, но папе снился лев без крыльев, не венецианский, а, наоборот, с айвовой ветвью, а что это значит, никто не знает, знают только, а если не узнают, то придется кого-то казнить. И вы только подумайте, это ли подобающие разговоры за столом — казнить или сжечь! Святой отец опять завел разговор, что Сфорца — Антихрист.
Папа ковырял в зубах и разводил руками, не зная, чем этого Сфорца перекупить, потому что Венеция Сфорца платит так, что «даже не знаю чем». Герцогиня пила вино из своей рюмочки, привязанной к поясу, а уж пьет она как лошадь! Так мама говорит: «А запасы наших винных подвалов не безграничны». Вообще у нас все ходят со своим бокалом, потому что герцогиня постоянно варит яд и ради пробы даже может кому-то подсыпать. Были, были случаи несварения желудка. «Этот Сфорца — развратник! Двадцать двое детей — вне брака! — причитал, чавкая, святой отец. — Какое падение нравов! Флоренция — очаг содомии и распутства! Там мадонн рисуют полуголыми!».

И тут в замок влетел пылающий шар. Я не помню, что я делала, но мне стало страшно и закричала, указывая пальцем на шар. Это было гигантское каменное ядро, объятое пламенем. Второй пункт предсказания. Вслед за этим вошел человек в шлеме и латах. Перед ним полз Никколо. Все вскочили. Не удивился только папа.
— Сфорца! Приветствую! Ну как там? — это был он, тот самый Сфорца!
— Потихоньку, — сказал Сфорца и снял шлем и рукавицы.
— Присаживайся. Сейчас окорок подадут.

Сфорца сел. Все, притихшие, тоже сели. Шар погас.

— Как здоровье папеньки?
— Он умер, — ответил Сфорца, приступая к еде. — Погиб, переходя реку вброд.
— Я вам рассказывал об этом подвиге, — встрял доктор Дечембрио. — Астрологи предупреждали Сфорца, мол, ни в коем случае не переходить реку вброд в понедельник! Звезды говорили, в четверг. Ну, в крайнем случае, во вторник.
— Да, а что ж он в понедельник!
— Военная необходимость. Нужно было брать штурмом, — Сфорца ел, было видно, что он очень голоден. Я таких людей никогда не видела, он весь был перепачкан, но лицо его было очень сосредоточенное. Он совсем не волновался.
— А что ж сам первым-то полез? — осведомился отец.
— Нужно было дать пример армии.
— И что армия?
— Армия осталась стоять.
— А он?
— А он в реке. А течение бурное. Один паж с ним полез. Ну и паж на пони первым стал тонуть. Папа схватил его за волосы, а конь под ним на дыбы… Ну и папа в речку и того…
— И что?
— И все. Доспехи тяжелы, сударь. Утоп довольно быстро.
— И никто не полез за ним? Вот люди, а! Ты им все, а они! Великий кондотьер был.
— Но армия почтительно провожала его в последний путь. Еще дважды над водой мелькнули его латные рукавицы… В боевом рукопожатии. Как бы давая указание — идти и побеждать далее, чтоб армия не останавливалась…
— Какой подвиг!
— Вот истинная христианская добродетель, — поддакнул святой отец.